Кино, вино и...

Вся еда в кино - из целлулоида. Пластиковая - в самом прямом смысле этого слова. То, насколько съедобно она будет выглядеть на экране, зависит от фантазии и умения режиссера делать кино вкусным.

Еда в кино занимает не слишком много места. Гораздо меньше, чем в жизни. Сосредоточенные на сюжетных коллизиях режиссеры редко используют ее как средство выражения. Особенно мало места еда занимала в советском кино. И в этом нет ничего странного, поскольку СССР все-таки был страной столовых, а не ресторанов. Так что еда в нем играла роль совершенно конкретной символики: если она была роскошной - значит, речь шла либо о царской России, либо о буржуазном обществе. Симпатичные советские герои питались максимально просто - и чем проще они питались, тем искреннее и симпатичнее казались. На вершине такого обаяния - Надежда Румянцева, уписывающая хлеб с вареньем в "Девчатах", или Фрося Бурлакова с ее семью стаканами чая. Хотя уже в начале 80-х Ростислав Плятт в "Послесловии" Марлена Хуциева просто-таки превращает чеховское высказывание о рюмке водки и соленом огурце в маленькую, но очень эмоциональную гастрономическую оду... Тема коснулась даже пришельцев из космоса: "А ты кефир здешний пробовал?" - спрашивал космический пират Весельчак у своего шефа Крыса в "Гостье из будущего". При этом с режиссурой, да и с актерской школой, в СССР было все так хорошо, что даже подобные мелочи получались удивительно аппетитными. Лишенное привязки к гастрономической реальности воображение часто разыгрывалось не на шутку. И не только в смысле смакования. Еда, а точнее - ее отсутствие, конечно, не могла не превратиться в сатиру: "А где гуся брали?" - спрашивают у героини Светланы Немоляевой в "Служебном романе". "А, - отвечает она. - Там их уже нет".

И вся эта система ценностей в 90-х разрушилась сама собой: продуктовый ассортимент менялся так быстро, что отобразить его было невозможно. Тем временем тенденция западного кино оказалось такова, что даже в сильно коммерческих проектах еда - как брэндовая, так и нет - перестала быть только предметом продакт-плейсмента и превратилась в объект анализа. "Знаешь, как называют биг-мак во Франции?" - спрашивал у Сэмюэла Джексона Джон Траволта в "Криминальном чтиве"...

К концу 90-х превращение гастрономии в тренд на Западе стало очевидным. То, что зародилось во Франции, где уже в 70-х снимали юмористические саги из жизни инспекторов ресторанного гида "Мишлен", к концу 90-х добралось до Америки. Здоровый гедонизм фактически победил продакт-плейсмент. Очень трудно заподозрить, например, героев фильма "На обочине", что их купил какой-нибудь союз виноделов Калифорнии с целью прославления винограда сорта пино нуар. Все кончилось появлением американского мульта про французского крысенка шеф-повара, где еда стала сюжетом сама по себе, а технологии массового промо консервированных эрзац-продуктов были преданы анафеме.

А пока на Западе повара и блюда превращались в киногероев и Жерар Депардье под видом Франсуа Вателя втыкал в себя вилки, российское кино, наоборот, коряво осваивало работу с продуктовыми брэндами. Всевозможные бутылки поворачивались этикетками прямо в экран - как в "Особенностях национальной рыбалки". Ну, а с появлением продолжения главного фильма про новогодние треш-салаты в советском стиле, тема еды в русском кинематографе фактически закольцевалась - мы вернулись к тому, с чего начинали. К целлулоидной еде, у которой совсем нет вкуса.